Неточные совпадения
Если
дети не затворят дверь
за собой, он видит голую шею и мелькающие, вечно движущиеся локти и
спину хозяйки.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами улицы с густыми, прекрасными деревьями: так что идешь по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были
дети за спиной или
за пазухой.
В стороне глухо шумела река; где-то
за деревней лаяла собака; в одной из фанз плакал
ребенок. Я завернулся в бурку, лег
спиной к костру и сладко уснул.
Ввел ее князь, взял на руки и посадил, как
дитя, с ногами в угол на широкий мягкий диван; одну бархатную подушку ей
за спину подсунул, другую — под правый локоток подложил, а ленту от гитары перекинул через плечо и персты руки на струны поклал. Потом сел сам на полу у дивана и, голову склонил к ее алому сафьянному башмачку и мне кивает: дескать, садись и ты.
Сверстов понял его и встал на четвереньки; мгновенно же на
спину к нему влезли маленький Лябьев, два дворовые мальчика и девочка, которая была посмелее. Сверстов провез их кругом всей залы и, наконец, в свою очередь, скомандовал им: «Долой!»
Дети соскочили с него и все-таки побежали было
за ним, но он им сказал...
На пороге калитки показалась молодая цыганка с
ребенком у груди, с другим
за спиной и с тремя цеплявшимися
за ее лохмотья.
Так же вот жилось в родных Лозищах и некоему Осипу Лозинскому, то есть жилось, правду сказать, неважно. Земли было мало, аренда тяжелая, хозяйство беднело. Был он уже женат, но
детей у него еще не было, и не раз он думал о том, что когда будут
дети, то им придется так же плохо, а то и похуже. «Пока человек еще молод, — говаривал он, — а
за спиной еще не пищит детвора, тут-то и поискать человеку, где это затерялась его доля».
В это время в подъезд вошли два юнкера, опоздавшие на десять минут, но их Юнаков без принятия рапорта прямо послал наверх, а меня и
ребенка загородил своей широкой
спиной. Юнаков послал сторожа
за квартальным, но потом вернул его и приказал мне...
Уже час постукивала она вальком, когда услышала
за спиною чьи-то приближающиеся шаги. Нимало не сомневаясь, что шаги эти принадлежали тетушке Анне, которая спешила, вероятно, сообщить о крайней необходимости дать как можно скорее груди
ребенку (заботливость старушки в деле кормления кого бы то ни было составляла, как известно, одно из самых главных свойств ее нрава), Дуня поспешила положить на камень белье и валек и подняла голову. Перед ней стоял Захар.
В спальне, в чистилке, стояла скамейка, покрытая простыней. Войдя, он видел и не видел дядьку Балдея, державшего руки
за спиной. Двое других дядек Четуха и Куняев — спустили с него панталоны, сели Буланину на ноги и на голову. Он услышал затхлый запах солдатских штанов. Было ужасное чувство, самое ужасное в этом истязании
ребенка, — это сознание неотвратимости, непреклонности чужой воли. Оно было в тысячу раз страшнее, чем физическая боль…
— Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут
спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат
за голодных и больных
детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их
дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сот-ни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх.
Многое и принимается слабым рассудком и слабою волею
ребенка; там, где подобные внушения поддерживаются еще практически — пинками да кулаками
за всякий вопрос,
за каждое возражение, — там и вырастают робкие, безответные, тупые существа, ни на что не годные, кроме как на то, чтобы всякому подставлять свою
спину: кто хочет — побей, а кто хочет — садись да поезжай…
Господа, в числе которых было десять-двенадцать дам с
детьми и няньками, несколько гимназистов и юнкеров и человек тридцать хорошо одетых мужчин, подошли и окружили сторожа. Остальная публика глазела сзади, из-за барьера. Сторож стал
спиною к первой клетке и, постукивая
за спиной палочкой по решетке, начал объяснение...
Красная и не менее
детей взволнованная, горбатенькая надзирательница вынырнула из-за
спин взрослых приюток.
При этом случае он посылал Ранееву несколько дорогих групп Vieux Saxe, доставшихся ему по наследству, с просьбою оставить себе те, которые ему более понравятся, а остальные распределить своим, чья память ему, отсутствующему, так дорога. Расстановка этих групп и выбор их рассеяли на время хандру старика. Он выбрал себе хорошенькую жницу. На плече ее был серп,
за спиной в тростниковой корзине пригожий, улыбающийся
ребенок, протягивающий ручонку к цветку на голове его матери.
Бедная женщина гнет
спину за эти гроши, на которые она едва перебивается в маленькой квартирке на Песках с тремя
детьми подростками, с девяти часов утра до восьми часов вечера, а ночи проводит
за домашней работой, а он… он утопает в роскоши.
Она сняла с себя большой платок, с шеи шарф и закутала в них озябшего, несмотря на теплую одежду,
ребенка. Снег забрался ей
за ворот и холодными каплями скользил у ней по
спине.